Обыкновенная жестокость
Полицейские ворвались в квартиру, будто в логово террористов. На Лену мгновенно надели наручники, ее и ребенка куда-то увезли… Оказывается, соседи, услышав Димины крики, позвонили в полицию: "русские", мол, убивают ребенка…Говорят, полные люди незлобивы и мягкосердечны. Если верить этому, госпожа Фрида должна быть образцом добродушия. Но у меня о ней сложилось иное впечатление.
Госпожа Фрида – социальный работник с большим стажем. Родилась в семье выходцев из Польши, хорошо владеет несколькими языками, в том числе и русским, поэтому занимается в основном проблемами русскоязычных семей.
Встретила меня госпожа Фрида настороженно, с порога заявив, что не уполномочена давать какие-либо интервью. К такому приему я была готова и потому сразу предупредила: пришла к ней не как журналист, а как женщина к женщине, и спросить хочу лишь об одном: о ее личном отношении к тому, что у матерей отнимают детей.
- У матерей не отбирают детей, - отрезала она, - а если отбирают, они того заслуживают. И решает это суд.
- Но, - заметила я, - чаще всего суд руководствуется рекомендациями социальных работников. А всегда ли социальный работник может разобраться в семейной драме? Есть ли у него моральное право распоряжаться судьбами матери и ребенка?
- Социальный работник - специалист в своем деле.
- Но ведь не Господь Бог?
- Извините, - резко прервала меня госпожа Фрида, с неожиданной легкостью встав из-за стола, - мне надо уходить.
- Если можно, еще минуточку…
-Ну, что вы хотите? – раздраженно спросила она. - Вас интересует какой-то конкретный случай?
Надо сказать, к госпоже Фриде меня привело вовсе не праздное желание узнать ее мнение по данной проблеме. Об этой встрече попросила Ида Семеновна Х., жительница из Маалота.
- Моя внучка в тюрьме, - сквозь рыдания сказала она, - ее хотят лишить материнских прав. Да, она сгоряча шлепнула своего сынишку, но не отбирать же за это ребенка… Сейчас все зависит от социальной работницы. Как она представит дело в суде, так и будет. Со мной эта Фрида общаться не желает. Может быть, вас как представителя газеты выслушает, и вам удастся объяснить ей наши обстоятельства…
В печальной истории, рассказанной Идой Семеновной, нет ничего уникального. Такого рода ситуация сложилась во многих других репатриантских семьях. Вопрос о том, всегда ли сверхэнергичные меры, предпринимаемые государством, идут на пользу "спасаемым" детям, давно витает в израильском воздухе, но ответа на него нет.
- Моя дочь и ее муж, - начала Ида Семеновна свой рассказ, - были геологами и в одной из экспедиций вся их группа погибла…Наверное, я не пережила бы это горе, но на мне осталась шестилетняя внучка. Леночка росла хорошей, домашней девочкой, прекрасно училась и во Львове, где мы прежде жили, и здесь, в Израиле. Я надеялась, что после армии она поступит в университет, и собирала из своего пособия и случайных подработок деньги на ее учебу. Но Лена, едва окончив школу, выскочила замуж. Причем за человека гораздо старше себя, у которого уже было два неудачных брака. Отговорить ее мне не удалось, хотя я сделала всё, чтобы убедить ее не делать этого шага. Избранник внучки мне активно не нравился. Да и рано ей было замуж - только-только 18 исполнилось. Но кто слушает бабушку?
Муж Лены сразу заявил, что нет смысла тратить молодые годы на учебу, стоит это дорого, да и зачем? Нужно, мол, искать занятие, приносящее деньги, и заниматься домом. Сам он работал лишь время от времени, хотя запросы у него были, как у очень обеспеченного человека. Рубашки, например, он покупал себе только в дорогих магазинах. Жил он с нами. По сути на те деньги, которые зарабатывала Лена. Их отношения с самого начала не заладились. Он не злоупотреблял алкоголем и рук не распускал, просто абсолютно не был приспособлен к семейной жизни.
Вел себя как холостяк – приходил-уходил, когда заблагорассудится, денег в дом не приносил, чуть что не по нему, раздражался и орал, словно ненормальный. Когда появился маленький Димочка, он его словно не замечал. Не помню, чтобы взял хоть раз своего сына на руки… Полгода назад он исчез и не давал о себе знать десять дней. А когда заявился, Лена, у которой лопнуло терпение, сказала, что подает на развод. Он издевательски рассмеялся ей в лицо: "Об алиментах размечталась? Не надейся, развод не дам. А вот уйти – это пожалуйста. Вы все мне до смерти надоели". Собрал сумку и был таков.
…В тот день, когда случилась беда, я с утра плохо чувствовала себя и не смогла отвести Димочку в садик. Пришлось Лене самой справляться с ребенком, а он всегда перед садиком капризничает, не хочет одеваться, просто сладу с ним нет. Я привыкла, умею его утихомирить, а Лена разнервничалась, потому что боялась опоздать на работу. И, конечно, опоздала. А на работе ее поджидала еще одна неприятность. Уже давно ходили слухи, что хозяин магазина, где она работает пять лет, собирается продать свой бизнес. А тут он объявил об этом официально. Значит, Лена лишается работы. Тут еще муженек позвонил и окончательно добил ее... В свое время я одолжила ему три тысячи шекелей - вроде бы от него от него срочно потребовали вернуть давнишний долг. Со мной он обещал рассчитаться в течение трех месяцев. Я тогда еще не представляла себе, до какой степени он непорядочный человек, и поверила. Но время шло, а о деньгах он не вспоминал. Потом и вовсе ушел из дома. Я несколько раз звонила ему с напоминаниями, и каждый раз он просил подождать "еще недельку". А тут позвонил Лене и нагло объявил, что в обозримом будущем у него такой суммы не предвидится, так что пусть она мне передаст, чтоб я его не тревожила "телефонным вымогательством". В общем, день выдался у Лены тот еще…
Домой она пришла сама не своя, хотела прилечь, а Димочка стал требовать, чтобы она позвала в гости соседского мальчика. Лена сказала: ты же видишь, я устала, а вы поднимете тарарам, позовешь его позже. Не привычный к отказу мальчик настаивал, плакал, топал ногами. В какой-то момент Лена потеряла над собой контроль и, схватив висевший на стуле матерчатый поясок от жакета, стегнула им сынишку, да так неудачно, что металлическая пряжка оцарапала ребенку щеку до крови… Дима зашелся в крике. Лена бросилась к нему, хотела смазать ранку йодом, но он не давался… Я не оправдываю поступка внучки, но ведь можно понять ее состояние… Просто нервы сдали.
То, что было потом, Иде Семеновне даже вспоминать страшно. Полицейские ворвались в квартиру, будто в логово террористов. На Лену мгновенно надели наручники, ее и ребенка куда-то увезли… Оказывается, соседи, услышав Димины крики, позвонили в полицию: "русские", мол, убивают ребенка…
И закрутилась карусель. Уже месяц Лена в тюрьме. Ей инкриминируется "садистское избиение ребенка металлическим предметом".
- Обвинение это, при всей его нелепости, трудно опровергнуть, – говорит Ида Семеновна. - Действительно, пряжка от пояска разодрала щеку мальчика. Но при чем здесь "садистское избиение"? Где находится Дима, я не знаю. В каком-то приюте… Теперь его папаша требует, чтобы ребенка передали ему. Социальной работнице, этой госпоже Фриде, он нарассказывал про бывшую жену такие ужасы, что та с нами даже говорить не хочет. Мол, Лена никогда сыном не занималась, он всегда был для нее обузой, а его, своего законного мужа, она выгнала из дома, чтобы не мешал распутничать. В общем, обливает внучку грязью, как может. И социальный работник, не вникнув в ситуацию, полностью приняла его сторону.
А тут еще Лена в отчаянье сказала следователю: если сына отдадут отцу, она покончит с собой. Ее объявили психически неуравновешенной, и это стало еще одним аргументом в пользу того, что ей нельзя доверить воспитание ребенка… Мы попали в какой-то заколдованный круг, из которого сами не сможем выбраться, - снова расплакалась Ида Семеновна. - Выхватили случайный поступок и на этом основании собираются совершить нечеловеческую жестокость – отнять пятилетнего малыша у матери и отдать чужому по сути человеку, который знать не знал сына. Да и объективно он не может заниматься воспитанием ребенка, поскольку не имеет ни постоянной работы, ни крыши над головой... Он опять как альфонс живет у какой-то женщины, и Дима ему нужен лишь для того чтобы досадить бывшей жене. А для нас лишиться ребенка, - заключила свой рассказ Ида Семеновна, - означает лишиться жизни.
Наверное, мой визит к социальному работнику был актом сверхнаивности - самоуверенная госпожа Фрида не желала слушать ни разъяснений, ни тем более призывов к человечности. Она была тверда как камень, тем не менее, пусть и нехотя, вступила в разговор.
- Вы пытаетесь взять под защиту мать, издевающуюся над своим ребенком?! – патетически спросила она.
- Я не адвокат и никого не беру под защиту, я только прошу вас задуматься, кто выиграет от того что у Лены отнимут сына. Вряд ли с отцом, который никогда им не занимался, мальчику будет лучше, чем с любящими мамой и бабушкой…
- Проблема "русских" в том, что они не видят ничего особенного в таких преступлениях, какое совершила ваша подопечная, - заявила моя собеседница. - Родители их били, когда те были маленькими, теперь они избивают своих детей. Для вас это норма, а в Израиле такое варварство неприемлемо. Наша задача - научить "русских" правильно обращаться с детьми.
- Но кто вам сказал, что рукоприкладство для нас норма? Нельзя же доходить до абсурда и шлепок по попе возводить в уголовное преступление. И разве не большее варварство отрывать ребенка от родной матери, пусть даже она не всегда ведет себя терпеливо и мудро? Знаете, есть такая поговорка: от матери и плетка сладка, от чужого и малина горька…
-Это ваша, русская поговорка. У нас за плетку в тюрьму сажают, а детей определяют в семьи, где им будет лучше, чем дома. Предпочтительно - в семьи коренных израильтян. И делается это исключительно в интересах ребенка.
Продолжать беседу было бессмысленно. Социальный работник была непоколебима в своем убеждении, что в наших семьях избиение детей - обычай, а ее миссия - эту дикость искоренять.
Нельзя не изумляться тому, как живучи стереотипы коренных израильтян по отношению к "русским". Скоро два десятилетия, как мы живем бок о бок с ними, работаем рядом, общаемся, а представления о нас подчас остаются столь же фантасмагорическими, как и в начале Большой алии.
Никогда забуду первый номер газеты "Хадашот", выпущенный на русском языке в 1990 году. Одна из его рубрик называлась "Организм". В ней излагались основы строения человеческого тела. Соответствующий рисунок был снабжен стрелками, которые указывали, где у человека руки, ноги, уши, нос, глаза... Авторы рубрики были исполнены самых благих намерений – они хотели ознакомить олим хадашим ми Русия с органами, из которых "сложен" человек. Читателям доходчиво объяснялось, какая часть тела для чего предназначается. Цитирую по тексту (стилистические перлы не правлю): "Ноги - чтобы ходить, руки – хватать, рот – кушать еду". Далее шли полезные советы на каждый день. Например, новым олим сообщалось, что "руки – это надо мыть перед кушать пищу". Не обошли авторы "Организма" и понятие "пища". Читатель должен знать: ее составляют "всякие продукты – помидор, огурец, мясы".
Вот такой курс обучения… Трудно вообразить степень той дремучести, в которой подозревали нас новые соотечественники. Похоже, госпожа Фрида по сей день пребывает в том же приятном для таких как она заблуждении. Беда лишь в том, что за ее представления другим людям приходится платить непомерную цену.
Спору нет, ребенка предпочтительней воспитывать, избегая наказаний, только любовью и терпением. Хотя по поводу наказаний вовсе не так уж все однозначно. В Притчах сказано: "Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына". Да и сегодня в некоторых весьма просвещенных государствах, например, в Англии, не столь категоричны в этом вопросе. Там придерживаются позиции философа Джона Локка: "Не вправе наказывать ребенка тот, кого он не любит".
Безусловно, бывают семьи настолько неблагополучные, что иного выхода, кроме как отобрать у них ребенка, нет. Наркоманы, душевнобольные, явно асоциальные личности не вправе воспитывать детей – и в этих случаях государство обязано вмешаться. Но это же не значит, что надо подозревать в истязаниях любого родителя, отшлепавшего свое чадо… Есть ли что-либо более противоестественное, чем отрывать ребенка от родной матери, пусть она даже не идеальна и не владеет в полной мере педагогическими премудростями? Попробуйте у дикого зверя отнять детеныша - он будет защищать его зубами… А в Израиле считается допустимым отнимать ребенка у женщины, в сердцах хлестнувшей раскапризничавшегося сынишку пояском от жакета…
Не так давно Марина Солодкина и ее парламентская помощница Раиса Хирик встречались с руководителями ведомства социального обеспечения и предъявили им список из 16 вопиющих инцидентов. В одних случаях социальные работники обхаживают матерей-одиночек, убеждая, что они не смогут самостоятельно поставить ребенка на ноги, и ему будет гораздо лучше в обеспеченной семье коренных израильтян... То, воспользовавшись оплошностью женщины, делают все, чтобы лишить ее родительских прав... Из чьих интересов исходят сотрудники социальной службы? В Израиле есть немало семей, которые по ряду причин желали бы получить опеку над чужим ребенком. Создается впечатление, что именно их "заказ" играет не последнюю роль в активности социальных работников, изымающих детей из родных семей. Чем еще объяснить тот факт, что некоторых репатрианток еще на стадии беременности уговаривают сразу после родов отдать малыша "в хорошую семью"? Что это, если не жестокость и цинизм, не имеющие оправдания?
Увы, в министерстве социального обеспечения представители кнессета достаточного понимания не встретили. Руководители министерства, контролирующие службу опеки, выразили недоумение: чем вызваны нарекания на их деятельность? Они ведь заботятся исключительно о благе "русских" детей!
Вероятно, движимые теми же высшими побуждениями полвека назад в Израиле отбирали детей у репатриантов из Йемена. Эта давняя детективная история по сей день не получила должной оценки и освещения. Между тем, монополия на детское "благо", которую присвоила себе социальная служба, привела к множеству трагедий. Право посторонних людей, даже окончивших курс для социальных работников, беспардонно контролировать и разрушать чужую жизнь, следовало бы подвергнуть серьезному пересмотру.
А пока суд да дело, Лена, для которой маленький сын – свет в окошке, из-за нечаянного срыва находится в тюрьме, ее 74-летняя бабушка Ида Семеновна сходит с ума от тревоги за внучку и правнука, а пятилетнего малыша держат вдали от родных…
Карлу Марксу, цитировать которого сегодня не очень-то принято, принадлежат весьма справедливые слова: "Наказание не должно внушать больше отвращения, чем проступок".
Кажется, это тот самый случай...
|
ХАМАС 
Готов ли ЦАХАЛ 
Лишилась 
Внезапное 
Илон Маск 
Ким Чен Ын
Катар:
Альфа-излучение:
Как хакеры