|
|
"Дело врачей" в Белоруссии: - Д-р Леонид Смиловицкий. 1 часть
|
"Дело врачей" в Белоруссии: политика властей и отношение
населения, январь – апрель 1953 г.
Д-р Леонид Смиловицкий
(Diaspora Research Center of Tel Aviv University)
"Дело врачей" вошло в историю, как пример саморазоблачения и агонии режима личной власти Сталина, готового на любые крайности ради своего самосохранения, высшей стадией большой послевоенной чистки, неожиданно обернувшейся против её организаторов. Послевоенные годы стали временем напряженного противостояния Советского Союза со странами Запада, в котором антиеврейская политика Москвы оказалась орудием первостепенной важности. Отношение властей к евреям отличалось от их отношения к другим народам. После идеологических кампаний второй половины 1940-х гг. еврейская тема не проявлялась иначе, как борьба с национализмом, космополитизмом и сионизмом. Не одобряли власти и проявления интереса к судьбе евреев в годы войны. В связи со смертью Сталина дело о "врачах-отравителях" просуществовало недолго, но его резонанс ощущался ещё многие годы. Официальная интерпретация событий была дана Н.С. Хрущевым на ХХ съезде КПСС в 1956 г. и оставалась незыблемой вплоть до конца 1980-х гг. Советским историкам не разрешалось знакомиться с архивными материалами, следственными делами обвиняемых или упоминать западную точку зрения на то, что произошло в начале 1953 г. Только после распада Советского Союза в августе 1991 г. возникли условия, позволившие выяснить причины, логику и ход этой последней идеологической кампании Сталина, которая могла оказаться роковой для советского еврейства. Белоруссия отличалась большой зависимостью от общесоюзного центра в вопросах государственного, национального и хозяйственного развития. Огромное влияние оказывали тяжелые материальные и людские потери, понесенные в годы немецкой оккупации республики, давали себя знать и противоречия в развитии между её западными и восточными областями.
Подготовка кампании
Вторая половина сороковых годов в Советском Союзе была отмечена изменением кадровой политики, что, по мнению властей, должно было привести к устранению евреев из состава партийной, советской и хозяйственной номенклатуры привилегированного слоя административно-командной системы. Именно тогда были даны негласные указания не допускать евреев на ответственные посты. Наряду с этим, был включен механизм террора, как инструмент государственного регулирования сталинской эпохи. С этой целью против евреев были выдвинуты обвинения в шпионаже в пользу империалистических стран - традиционные и привычные в советской практике еще с довоенных лет. В связях с американской и британской разведками обвинили членов Еврейского Антифашистского Комитета, после чего широкомасштабная идеологическая кампания вылилась в борьбу с "космополитизмом". Так евреи оказались среди других народов СССР, обвиненных в национальном предательстве. Для того, чтобы начать более решительные действия нужно было дополнительное массированное воздействие. Эту роль отвели "делу врачей". Его целью должна была стать не только ликвидация группы талантливых и независимых ученых-медиков и запугивание интеллигенции в целом, но и формирование в обыденном сознании людей образа еврея-изувера, вместо малопонятного массам "космополита".
В послевоенной Белоруссии евреи были широко представлены среди идеологических кадров и интеллигенции республики. В 1947 г. в Борисове из 360 чел. интеллигенции города евреи составляли 53 чел., а в Ворошиловском районе Минска - 748 евреев из 3438 чел. В Бобруйске в составе 539 номенклатурных работников горкома партии евреями были 112 чел. , в 1952 г. в Академии Наук Белоруссии работало 429 научных сотрудников, включая 63 еврея и т. д. К началу 1953 г. евреи в Белоруссии продолжали занимать многие важные должности в средствах массовой информации и контроля за ней. Среди редакторов республиканских газет и журналов они составляли 11,1% Ответственным секретарем печатного органа ЦК Компартии республики журнала Коммунист Белоруссии работал Б.Г. Зельцер, редактором Настаунiцкай газеты (Учительской газеты) - Е.Г. Есьман, ответственным секретарем журнала Работнiца i сялянка (Работница и крестьянка) - И.О. Шифрина. Главными редакторами газеты За Родину (Радунь) и Гродненской районной газеты были Абрам Менделевич Левин и Исаак Фомич Авилов , в Бресте ответственным секретарем Общества по распространению политических и научных знаний работала Бетя Наумовна Лойберг. На курсах пропагандистов при Минском городском комитете партии читали лекции заведующие кафедрами основ марксизма-ленинизма Я. Левин (юридический институт) и Б. Харик (институт народного хозяйства), старшие преподаватели педагогического института Г. Фридман, М. Канторович и др. Среди инженерно-технических работников промышленности БССР евреи составляли 15,5%, а среди кадров научных и культурных учреждений - 16%.
В медицинских учреждениях Минска главным врачом 1-й клинической больницы - Шульц, главным врачом 5-й поликлиники - Дрейзен, ассистентом терапевтической клиники - Нейфах и др., пропагандистами состояли доценты медицинского института Гинзбург, Кацман, Канторович и Меламед. В республиканском Комитете по радио информации из четырех работников был один еврей, а из трех областных корреспондентов этого Комитета работало два еврея - Эпштейн и Рубинчик. В Главном управлении по охране литературных тайн в печати при Совете Министров БССР - из 8 цензоров было 2 еврея. Доля евреев в руководящих кадрах республики в 1952 г. составляла 3,89%, в том числе на уровне городского и районного звеньев - 4,12%. Исходя из этого, власти в республике оказались в затруднительном положении. С одной стороны, они обязаны были выполнять указания общесоюзного центра. С другой – вынуждены считаться с конкретными исполнителями, многие из которых были прекрасными работниками с многолетним стажем, участниками партизанского движения, ветеранами войны. Успех начатой кампании во многом зависел от активности пропагандистов и агитаторов местных Советов, педагогов учебных заведений. При этом, важно было сохранить контроль за поведением идеологических работников, не допустить инакомыслия, предупредить возможные отклонения от заданной генеральной линии.
Огромная роль отводилась периодической печати. Отсутствие в Советском Союзе альтернативных источников информации облегчало эту задачу, официальная пропаганда без труда манипулировала общественным сознанием. Людей приучили к тому, что печатное слово обладало реальной силой, с которой нельзя было не считаться. Вслед за такими центральными изданиями, выходившими в Москве, как Правда, Известия, Труд, Коммунист и другими, в кампанию включились республиканские, областные и районные газеты. Вначале все сводилось только к перепечатке материалов центральной прессы. 14 января 1953 г. Советская Белоруссия (Минск) поместила полный текст Сообщения ТАСС и целиком передовую статью "Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей", опубликованную в Правде за 13 января. В тот же день это сделали Заря (Брест), Гродненская правда и все остальные областные газеты республики. Затем читателям предложили интерпретацию событий в местной прессе. Газета Знамя коммунизма в Полоцке в середине января поместила статью под названием "Черные пятна на белом халате". В ней в негативном свете упоминались самые уважаемые медики города и области: главный врач Полоцкой областной больницы Яков Кореневский, заведующие хирургическим и детским отделениями этой же больницы Исаак Кристалл и Анна Лейкина, заведующая туберкулезным диспансером Нина Кренгауз, заведующий станцией переливания крови Семен Лэках, областной врач-уролог Марк Тайц и др.
В газетах и журналах страны появилось множество статей о Джойнте, в их числе: "Факты о Джойнте" Д. Картэна , "Сионистская агентура доллара" Н.Сергеева, "Ощипанный Джойнт" Н. Грибачева, ответы на вопросы читателей "Что такое Джойнт?" Эту инициативу подхватили республиканские издания. 25 января 1953 г. Советская Белоруссия поместила статью В. Минаева, которая называлась "Сионистская агентура американской разведки". В ней разъяснялось, что сионизм представляет собой реакционное буржуазно-националистическое течение, что сионисты враждебно относятся ко всему лагерю мира и демократии, ведут клеветническую кампанию против СССР и поддерживают политику США, направленную на завоевание мирового господства. В заключении делался вывод о том, что разоблачение шайки врачей-убийц наносит удар по главарям сионизма и их хозяевам, а пойманных агентов настигнет неизбежное возмездие.
С 17 по 21 февраля 1953 г. большинство республиканских и областных периодических изданий Советская Белоруссия, Могилевская правда, Витебский рабочий, Заря, Гродненская правда, Бальшавiк Беларусi и др. перепечатали статью Яна Марека из журнала «За прочный мир, за народную демократию», № 6, 1953 г., которая была озаглавлена: "Джойнт" - филиал американской разведки". В ней утверждалось, что сионистский Джойнт целиком зависит от американских секретных служб и очень щедр, когда речь идет о троцкистах, меньшевиках, эсерах, бундовцах и буржуазных националистах, членах кулацких партий, шпионах и предателях. В феврале 1953 г. в республике был перепечатан фельетон из Правды "Простаки и проходимцы", в котором в роли проходимцев были изображены евреи, а простаками назывались те, кто им верил и брал на работу. Подобные фельетоны, в которых полностью назывались фамилии, имена и отчества «евреев-вредителей» и "жуликов", захлестнули столичную и провинциальную прессу. Термины "сионисты", "бундовцы", "националисты", "вредители" стали синонимами слова "еврей".
Одновременно газеты писали о честной, простой и мужественной русской женщине Лидии Тимашук, которая помогла разоблачить "убийц в белых халатах". 21 февраля 1953 г. Советская Белоруссия продолжила эту тему перепечаткой очерка Ольги Чечеткиной "Почта Лидии Тимашук" из Правды за 20 февраля 1953г. В ней говорилось, что советские люди по всей стране - в Иркутске, Риге, Клайпеде, Ленинграде, Симферополе, Минске и других местах - полны благодарности человеку, разоблачившему врачей-убийц. При этом подчеркивалось, что где бы не находился советский человек, необходимо помнить о попытках иностранных империалистов заслать агентов, шпионов-диверсантов и убийц. Так продолжалось до 4 апреля 1953 г., когда все газеты страны известили об окончании кампании, опубликовав стандартное сообщение Министерства внутренних дел СССР, в котором говорилось о допущенной органами МГБ ошибке, невиновности врачей и их полной реабилитации.
Начало кампании и социальный состав выступавших
Первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Николай Патоличев сообщал в Москву, что рано утром 13 января 1953 г. в Минске у киосков "Союзпечать" образовались большие очереди за газетами. Люди громко читали и перечитывали Сообщение ТАСС, выражая своё возмущение коварными приемами врачей-вредителей. Далее, используя терминологию Правды, Патоличев писал, что белорусский народ заклеймил поведение изменников Родины, ставших извергами человеческого рода, растоптавших священное знамя науки, продавших честь и совесть американскому и английскому империализму за кровавые доллары. В информации говорилось, что партийные организации Белоруссии немедленно усилили политическую работу по повышению бдительности трудящихся, улучшению работы с кадрами, в том числе и в медицинских учреждениях.
На предприятия, в учреждения, колхозы, машинно-тракторные станции (МТС) и учебные заведения были немедленно направлены агитаторы для чтения Сообщения ТАСС и проведения бесед об усилении политической бдительности, по борьбе с беспечностью и ротозейством. Во всех областях, городах и районных центрах БССР срочно были проведены летучие митинги протеста, на которых говорили не только о "врачах-убийцах", но и об ошибках в работе промышленных предприятий, учреждений и сельского хозяйства. Партийные комитеты на местах сообщали о резком увеличении количества "сигналов", "писем трудящихся" о неблагополучии с кадрами в советских, хозяйственных органах и учреждениях здравоохранения. ЦК КПБ обязал областные, городские и районные партийные комитеты немедленно доложить об этих "откликах и предложениях".
Первые митинги и собрания по материалам ТАСС были организованы на промышленных предприятиях республики уже в утренние и ночные смены 13 и 14 января. В Минске они состоялись в цехах тракторного и автомобильного заводов, паровозного депо, фабрики им. Тельмана, завода им. Кирова, галантерейного комбината им. Фрунзе, обувной фабрики, телефонного завода, завода металлических конструкций, мотовелозаводе, высших и средних учебных заведениях, Академии Наук БССР. В Витебске - на фабрике "Знамя индустриализации", домостроительном комбинате, педагогических и медицинских учреждениях, колхозах и МТС области; в Полоцке - на фабрике "Красный Октябрь"; в Бобруйске - на заводе им. Сталина, фабрике "Красный пищевик", лесокомбинате, судоремонтном заводе в школах, техникумах и других местах. 14-19 января 1953 г., обобщенные материалы по этому вопросу поступили в ЦК Компартии республики из Минской, Брестской, Гомельской областей; 20 января - из Бобруйской и Витебской; 21 января - Гродненской, Могилевской и Полесской областей. Местные партийные комитеты подчеркивали, что они обобщили отклики трудящихся из районов и отдельных промышленных предприятий, учреждений и колхозов. В Бресте - на собрании в типографии им. Ворошилова присутствовало 86 чел., на городской электростанции - 87, в мастерских городского промышленном комбината - 60 чел., в железнодорожных мастерских - 96 чел. В Полесской области к 21 января 1953 г. провели 1346 бесед по материалам Сообщения ТАСС, на которых присутствовало 53 тыс. 850 чел. и выступило 1963 оратора. 3 февраля 1953 г. Могилевский ОК КПБ докладывал в ЦК КПБ, что беседы агитаторов по разъяснению материалов газеты Правда о врачах-вредителях были "как никогда многолюдны".
Партийные и советские инстанции считали принципиально важным максимально расширить социальный состав выступавших. В присланных материалах приводились примеры высказываний рабочих, колхозников, служащих и интеллигенции. Однако особое внимание уделялось выступлениям рабочих, которые должны были, по мнению властей, олицетворять собой неподкупный и объективный голос всех советских людей. В информации первого секретаря ЦК КПБ Патоличева от 14 января 1953 г. приводились примеры из 39 выступлений по Минску и Минской области. Из них рабочими были 28 чел., в том числе один шофер, один сталевар, один электрик и одна уборщица. Мастеров и инженерно-технических работников насчитывалось восемь человек, их дополняли три секретаря первичных партийных организаций институтов Академии Наук БССР.
В материалах Полесской области были использованы примеры из семи выступлений, авторами которых стали - один токарь, два рабочих железной дороги, три колхозника, служащая и главный врач туберкулезного диспансера. В сообщении по Бобруйской области были примеры из восьми выступлений, все авторы которых являлись тружениками "от станка". По Витебской области 14 выступавших были подобраны следующим образом: один тракторист, два разнорабочих, портниха, мастер завода, два колхозника, диспетчер железной дороги, секретарь партийной организации коммунального банка, начальник цеха домостроительного комбината и заведующий кафедрой педагогического института. В Бресте власти отдали предпочтение 17 выступавшим - машинисту паровоза, стрелочнику, бухгалтеру, составителю поездов, счетоводу из отдела рабочего снабжения, стрелку военизированной охраны, маляру, электросварщику, диспетчеру, заведующему базой и др. По Гродненской области были названы примеры из 24 выступлений, среди которых выделялись рабочий, заведующий кафедрой сельскохозяйственного института, врач областного отдела здравоохранения, работник Дома народного творчества, директор средней школы, секретарь комитета ВЛКСМ педагогического института, бригадир колхоза и рабочий фанерного завода.
Анализ социального состава тех, кого власти использовали для проведения кампании против "банды врачей-отравителей", показывает, что большинство привлекалось из среды рабочих далеко не всегда передовых промышленных предприятий и колхозников отсталого советского сельского хозяйства. Обращает внимание минимальное количество интеллигенции, недостаток которой возмещался за счет партийных функционеров (секретари первичных партийных организаций), ответственных работников учебных заведений (директора школ, заведующие кафедрами вузов, руководители отделов народного образования) и медицинских учреждений (главные врачи больниц и поликлиник, работники областных и городских отделов здравоохранения). И те и другие состояли в номенклатуре партийных комитетов. Такой выбор был не случайным. Власти были убеждены, что мнения людей труда и партийцев-вожаков масс (функционеров) будет вполне достаточно для того, чтобы обосновать кампанию и восполнить отсутствие аргументов у обвинения. На самом деле, способность выступавших оценить поведение профессоров-медиков, многие из которых пользовались мировой известностью, была чрезвычайно ограничена.
Проявление массового психоза, антисемитизм
Кампания 1953 г. имела целью не только осудить конкретных членов "банды отравителей", но и выяснить отношение населения к евреям вообще, оценить насколько подготовлена общественность к радикальным мерам - депортации, высылке, созданию замкнутого еврейского псевдо государственного образования в отдаленном географическом районе СССР и пр. Главным лейтмотивом выступлений на митингах, собраниях, лекциях и политических информациях стало утверждение, что евреи - это нация, которая не заслуживает никакого доверия и требует к себе соответствующего отношения. В Минске говорили, что "еврейская нация" непрерывно предает родину, начиная с 1918 г. Витебской области - что большинство ран стране было нанесено при участии евреев или под их руководством - покушение на жизнь Ленина, и убийства Горького, Куйбышева, участие в троцкистской оппозиции и шпионаж. В Гродно работники предприятия пищевой промышленности доказывали, что евреи во всех отраслях советского государства только "мешают, вредят, обворовывают и пользы никакой не приносят", а в педагогическом институте - что евреи от других народов СССР отличаются семейственностью, продажностью и космополитизмом. В Витебске призывали не допускать евреев на работы, связанные с материальными ценностями. В Бресте дружинники городской пожарной охраны заявляли, что все евреи одни и те же, и надеяться на них не следует , а в Минске предсказывали, что разоблачение врачей-евреев это только начало и, что вскоре будут вскрыты другие диверсии. Своего апогея огульные обвинения достигли на заводе металлоконструкций, где призвали "мстить всем жидам за их преступления", что могло быть расценено, как подстрекательство к погромам.
Выделялось обстоятельство, что евреи, якобы, не работали физически и вели «паразитический» образ жизни. При этом высказывались предложения о необходимости удалить евреев из всех медицинских учреждений, заведений торговли и пищевой промышленности, как неспособных работников и подвергнуть трудовому перевоспитанию. Отказать евреям в доверии предлагали в Гродненском педагогическом институте: "удалить из больниц, аптек, продуктовых магазинов и складов", "ограничить прием в партию и в десять раз усилить бдительность в отношении тех евреев, которые занимают ответственные посты". Ещё более определенно высказывались на Гомельском хлебном комбинате, где задавались вопросом: "неужели не хватает белорусов и русских, чтобы всю торговую сеть не отдавать в руки евреев?"
В городском поселке Корма Гомельской области колхозники рассказывали, что они воевали на фронтах гражданской и второй мировой войны, многое видели и "всегда замечали за этой нацией (евреями- Л.С.) желание увильнуть от трудностей и устроиться получше". В Бобруйске на лесокомбинате и судоремонтном заводе подчеркивали, что "большинство евреев привыкли жить чужим трудом" В паровозном депо станции "Минск-пассажирский" и Минском телефонном заводе требовали поставить к станку "всю эту нацию и пусть они работают, как мы". Это предложение поддержали рабочие фабрики им. Кагановича (Минск): активнее провести чистку советского аппарата от еврейских националистов и заставить их оправдывать свою честь физическим трудом - мазолем. Педагоги из Витебска старались теоретически обосновать необходимость перехода евреев к физическому труду: "только физический труд позволил бы евреям избавиться от мелкобуржуазных предрассудков и перевоспитаться в духе дела Ленина-Сталина".
Обсуждение Сообщения ТАСС приводило многих к выводу о том, что если вредительство возможно в Москве против руководителей партии и государства, то почему его не должно быть на местном уровне? Люди строили предположения о просчетах местных врачей, среди которых было много евреев, их халатности, непрофессионализме и стяжательстве. От врачей был сделан переход к работникам торговли, общественного питания и финансов, а от них ко всем евреям вообще. В Витебске на домостроительном комбинате заявляли, что нет никакой уверенности в том, что таких же подлых убийц нет в "нашей" среде. В Бобруйске на судоремонтном заводе высказывали озабоченность, что если еврейская банда была раскрыта в Москве, то нет гарантии, что они не орудуют в Бобруйске, "где евреев больше, чем в другом советском городе". В Минске на галантерейном комбинате им. Фрунзе заявляли об отравлениях мяса, колбасы и других продуктов "жидами города" - заведующими рынками, директорами магазинов и работниками торговых организаций. В Бресте некоторые юристы не исключали возможность, что враг попытается проникнуть и в адвокатуру города. В тресте зеленого строительства работники-евреи опасались репрессий со стороны властей, а некоторые русские, "которые и прежде недолюбливали евреев", осмелели и нападают на них - в гостинице, парикмахерской, магазинах, транспорте и других общественных местах.
Жертвами массового психоза чуть не стали сами белорусы, которых население принимало за евреев. На станции Мотыкалы в Брестской области рабочие приняли за еврея начальника снабжения в строительном поезде № 825 белоруса Н. Быковского, который в результате дефекта речи не выговаривал букву "Р" и, со словами "вы хотели убить наших руководителей", пытались избить. В третьей клинической больнице Минска нападению подвергся белорус врач-хирург, доцент А.Я. Барель, человек слабого телосложения, низкого роста и с большим носом. Один из больных прижал его к стене и избивал со словами: "Жидовская морда, ты будешь меня оперировать как следует или зарежешь?"
Характерной особенностью большинства публичных выступлений была их выраженная эмоциональная окраска. Эпитеты, которые использовались выступавшие, носили оскорбительный характер. Многие из них были заимствованы из арсенала периодической печати, радиопередач, лекций и докладов, которые делали пропагандисты партийных комитетов и лектора Общества по распространению политических и научных знаний и лекционных бюро при исполкомах местных Советов. Можно выделить следующие группы эпитетов:
Международные: "наймиты империализма, которые стали хуже фашистских зверей"; «агенты иностранных разведок, осквернившие честь деятелей науки»; "продажная банда шпионов и диверсантов"; "орудие американских разбойников" и др.
Общечеловеческие: "злейшие враги человеческого рода"; "подонки человеческого общества"; "рабовладельцы-людоеды"; "убийцы-злодеи", "потерявшие человеческий облик"; "хищные человекообразные звери" и др.
Профессиональные: "врачи-отравители"; "палачи в белых халатах"; "ученые-убийцы"; "наглые вредители"; "врачи-прохвосты"; "присмыкатели перед буржуазной наукой и образом жизни"; "врачи-бандиты", "врачи-душители", "врачи-изверги", "врачи-террористы" и др.
Личные: "омерзительные бандиты"; "гнусные сволочи"; "подколодные гады"; "поганая сволочь"; "бандиты-нелюди"; "национальные предатели"; "жиды-пройдохи", "банда уродов" и др.
Иллюстрацией могут служить примеры, заимствованные из Информации в ЦК КПСС, подготовленной секретарями ЦК Компартии Белоруссии Николаем Патоличевым и Михаилом Зимяниным. Подсобная рабочая на строительстве общежития Минского медицинского института Алевтина М. говорила: "Я просто не знаю, что и сказать от гнева. У меня на глазах слезы. Я чувствую, что подобные выродки есть в Минске и, особенно, среди евреев. Надо казнить этих предателей рода человеческого!" Варвара А. из колхоза ХI-й съезд ВЛКСМ Вилейского района Молодеченской области в своем выступлении сказала, что у неё сердце обливается кровью и нет слов, чтобы выразить негодование. Она потребовала самого сурового наказания "убийцам и их хозяевам!"
Большинство терминов, использованных в кампании зимы и весны 1953 г., оказались опробованными во время чисток 1930-х гг. Они отложились в обыденном сознании, были привычны, удобны, как штампы. Известное разнообразие вносилось в связи с ролью новых действующих лиц - империализма Соединенных Штатов Америки, государства Израиль и организации "Джойнт". В отличии от кампании 1948-1949 гг., когда слова "еврей" и "еврейский" подменялись замысловатым и не вполне понятным широким слоям обывателей словами "космополит" и "космополитизм", в 1953 г. вещи называли своими именами в открытую. Еврей стал синонимом сиониста и националиста, которые режим открыто называл своими непримиримыми врагами. Евреям предъявлялись обвинения в недостаточной преданности родине и групповщине, отсутствии понимания русской души и русского характера.
Исключение составляли некоторые эпитеты, которые обнаруживали несостоятельность при первом беспристрастном знакомстве. Приведем только один пример. Министр юстиции РСФСР В. Беляев в своей статье в Правде говорил об арестованных врачах, как слугах рабовладельцев-людоедов из США и Англии. Термин стал очень популярным в печатной и устной пропаганде и не подвергался сомнению. В то же время он был абсурден по своему содержанию, поскольку американские и английские государственные деятели не были рабовладельцами, ни тем более «людоедами». Выброс эмоций, резкие выражения и самые сильные эпитеты по адресу арестованных врачей организаторы кампании считали уместными и необходимыми для достижения поставленной цели. Это помогало скрыть отсутствие фактического материала, не достававшего у обвинения и настраивало общественное мнение на принятие нужных мер в отношении будущих жертв.
Сообщение ТАСС о врачах-вредителях оказало сильное воздействие на обыденное сознание. Люди опасались вредительства в медицинских учреждениях, а недоверие и страх стали обычными. Врачи и администрация туберкулезного диспансера Полесской области протестовали против "выродков", которых нельзя было назвать врачами. В Витебске на фабрике "Знамя индустриализации" высказывали предположение о том, что если профессора позволяют себе так подло поступать в Москве с руководителям партии и правительства, то как они поступят с рядовыми гражданами? В Орше работницы артели "Красный Октябрь" заявляли, что после раскрытия предательской банды, к врачам страшно вообще обращаться. Диспетчеры железнодорожной станции Витебск предлагали, чтобы органы государственной безопасности проверили работу детских учреждений, где слишком часто делают какие-то уколы (прививки - Л.С.), из-за которых дети болеют и заменить воспитательниц-евреек на русских и белорусок.
Вскоре появились "свидетели", которые рассказывали о просчетах евреев-медиков, их недобросовестном отношении к исполнению своего профессионального долга и тяжелых последствиях неправильного лечения. Такая деликатная тема, как здоровье человека, во внимание не принималась. В Мозыре, главный врач городской поликлиники Додельзон, якобы, выписал больному мышьяк с неизвестной целью. В родильном доме Бреста отсутствовали многие медикаменты, которые можно купить за деньги из-под полы. Из этого делали вывод, что "без евреев там не обошлось". В железнодорожной поликлинике Бреста больному С.М. поставили неправильный диагноз, когда же тот повторил рентген в другом месте, то выяснилось, что здоров. Работница из Минска Раиса О. заявляла, что несмотря на свою крайнюю нужду в медицинской помощи, она никогда не обратиться к "врачам-жидам". О своем горе рассказал машинист Минского паровозного депо Виктор М. Когда у него заболела трехлетняя дочь, он обращался ко многим и дошел до Министерства здравоохранения БССР, где, по его словам, засели одни евреи. Никто оказался не в силах оказать ей квалифицированную помощь и девочка умерла. Служащие из Калинковичей рассказали, что больных госпитализировали в клинике Министерства путей сообщения, где их губил профессор-вредитель Александр Г. В Гродно в женской консультации посетительницы отказывались идти на приём к гинекологам-евреям под тем предлогом, что они "паразиты" и не заслуживают доверия; областной отдел здравоохранения посещали жители, которые просили очистить инфекционную больницу от врачей евреев и заменить их русскими. С требованиями проверить работу евреев-медиков выступили рабочие, колхозники и служащие Минской, Могилевской, Витебской, Брестской, Барановичской и Гомельской областей республики.
В областной больнице Бреста на собрании коллектива работников приводились примеры халатного отношения евреев к своим обязанностям. В частности, говорилось о больших недостатках в работе терапевтического и центрального поликлинического отделений, которыми заведовали врачи Герценштейн и Кру, о том, что больным приходилось подолгу дожидаться приема. Назывались фамилии Горфункель и Каплан, которые "возомнили" себя незаменимыми специалистами. Из Гродно сообщали, что к хирургу областной больницы Марголину больные боялись ложиться на операцию. В Минске недоверие выражали директору НИИ ортопедии и травматологии Министерства здравоохранения БССР профессору Моисею Наумовичу Шапиро и его заместителю по научной части профессору Борису Яковлевичу Ципкину; заведующему хирургическим отделением 3-й клинической больницы Минска Юрию Ильичу Тайцу перед операцией некоторые больные просили посмотреть им в глаза.
Резонанс, вызванный Сообщением ТАСС, оказался настолько велик, что привел к заметному росту антисемитизма. Министр МГБ БССР Баскаков сообщал в Центральный Комитет Компартии республики, что 13 января 1953 г. в 12 часов дня на площади им. Ленина в Пинске во время передачи из Москвы у репродукторов собралось до двухсот человек, среди которых раздавались возгласы о том, что если бы евреев расстреливали, то они бы этого не делали. На автомобильном заводе в Минске рабочие говорили о том, что евреи-врачи, выполняя "указку" американо-английских фашистов, сознательно уничтожали людей, которые обращались к ним за исцелением и, что история не знает таких вероломных методов убийства, которые применяли "человекообразные звери" к своим пациентам. На станкостроительном заводе им. Кирова (Минск) заявляли, что вся еврейская нация не стоит одной светлой жизни Жданова и Щербакова, а в Бобруйске в механическом цехе завода им. Сталина призывали организовать открытый процесс над врачами-евреями.
Из различных мест БССР сообщали в Минск, что связи с делом врачей рост антиеврейских настроений среди населения значительно усилился. Определенная часть жителей республики считала, что гибель в Минске главного режиссера Московского государственного еврейского театра Соломона Михоэлса - это свидетельство вины евреев. Виктор С., работник отдела технического контроля Минского тонкосуконного комбината говорил, что Михоэлса убили сами евреи, для того, чтобы скрыть его разоблачение, как врага народа. Игорь Т., считал, что факт убийства Михоэлса свидетельствовал, что корни шпионской организации еврейских националистов находились в Минске. Из Гродно, Лиды и Волковыска информировали, что отношения между белорусами и евреями обострились и, что дали себя знать традиции польского антисемитизма, разжигавшегося в Западной Белоруссии до 1939 г. В Гродненской литографии был вывешен плакат "Бей жидов - спасай Россию!", а учитель городской средней общеобразовательной школы № 2 Виктор П. заявлял, что он настолько ненавидит евреев, что готов "задавить их собственными руками".
Особый случай произошел в Минске, где на имя секретаря Ворошиловского РК КП(б)Б В. Ермака поступило анонимное письмо рабочих инструментального завода с угрозами в адрес руководителей этого предприятия. В письме указывалось, что после ознакомления рабочих с хроникой ТАСС они не могли успокоиться и требуют изгнать с завода "паразитов-евреев", которых ненавидят. При этом подчеркивалось, что если райком партии не хочет для себя неприятностей, то он должен выполнить это требование в течение пяти дней. В противном случае рабочие обещали "убрать" евреев самостоятельно. 16 января 1953 г. Ермак сообщал секретарю ЦК Компартии республики М.В. Зимянину и министру МГБ БССР М.И. Баскакову, что в письме речь шла о секретаре партийной организации Минского инструментального завода Моисее Шлемовиче Расовском, члене КПСС с 1928 г., заместителе директора завода Евеле Давидовиче Гобермане, члене КПСС с 1930 г. и начальнике электрического цеха беспартийном Николае Рафаиловиче Мельцере.
Местные органы власти были обеспокоены таким развитием событий. Из Брестской, Бобруйской, Витебской, Молодеченской, Полоцкой и других областей приходили запросы в ЦК Компартии Белоруссии и Совет Министров республики с просьбой разъяснить какие формы и методы массово-политической работы с населением допустимы для того, чтобы противодействовать растущим проявлениям антисемитизма и национализма. Проверки государственных учреждений, отраслей промышленности, науки и культуры, в которых было занято наибольшее количество евреев. В Гродно в феврале 1953 г. состоялось совещание руководителей медицинских заведений под руководством секретаря областного комитета партии Н.Е. Авхимовича. На нем присутствовали работники областной, городской и инфекционной больниц, фельдшерско-акушерской школы, дома ребенка, детских садов, яслей и санитарно-эпидемиологической станции. Выступавшие говорили, что шпионы могут быть любой национальности и это требует повышения бдительности. Авхимович интересовался, кто и как из сотрудников названных учреждений здравоохранения области высказывался после Сообщения ТАСС от 13 января 1953 г.? Какие отзывы были среди населения о работе врачей-евреев (хирургов И. Марголина, С. Тейтельбаума, медсестры М.Иоффе и др.)? В заключение он подчеркнул, что ЦК партии изучает состояние кадровой политики в медицинских учреждениях и, что необходимо "принять меры".
Предвзятое отношение властей заставило многих евреев самим подумать о переходе на другую должность или сменить место работы. Увольнения и даже ареста опасался доцент Минского медицинского института Кацман, который хотел оставить работу консультанта в Лечебной комиссии при ЦК КПБ. Для этого, по его словам, он объявил "итальянскую забастовку" - не приходил в лечкомиссию под предлогом плохого самочувствия, занятости на основном месте работы и пр. Освободить от занимаемой должности и перевести на другую работу просил областной отдел здравоохранения главный врач Гродненской психиатрической больницы Каплан. Аналогичные сообщения поступали из Бреста, Витебска, Орши, Могилева, Слуцка, Чашников и других мест Белоруссии.
10 февраля 1953 г. арестовали уроженку Пинска врача областной системы Государственного страхования Марию Вейцман, родную сестру первого президента Израиля Хаима Вейцмана. В представлении МГБ говорилось, что Мария Вейцман среди своего окружения проводила сионистскую агитацию и с враждебных позиций критиковала советскую действительность. Арестованную допрашивали о всех ее шестерых сестрах и четырех братьях. Уже после смерти Сталина, 20 марта 1953г., Вейцман заставили признать, что она «злорадствовала» по поводу кончины. Жданова и высказывала пожелания смерти Сталина". 12 августа 1953 г. Особое совещание при министре МВД СССР определило Вейцман наказание в виде пяти лет исправительно-трудовых лагерей, но на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 г. об амнистии признало необходимым освободить её от наказания и из-под стражи.
Обвинения в шпионаже и призыв к бдительности.
13 января 1953 г. газета Правда поместила редакционную статью "Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей". В ней говорилось, что врачи-изверги находились на службе иностранных разведок, которым они продали душу и тело, став их наемными и платными агентами. Утверждалось, что большинство врачей-террористов были куплены филиалом американской разведки международной еврейской организацией "Джойнт". Для большинства, впервые услышавшего о ней, уточнялось, что - это шпионская, сионистская организация, которая прикрывается благотворительностью и опирается на «растленных» еврейских буржуазных националистов. Целью Джойнта, якобы, являлось истребление советских руководителей и развязывание третьей мировой войны. Так кампании официально был придан антиеврейский характер. Тема предательства интересов родины и еврейского антипатриотизма присутствовала в большинстве выступлений. Фантазии и домыслы выступающих о коварстве евреев и их связи с американскими и английскими империалистами проявились здесь в полной мере. Много говорилось о "кровавых" долларах, на которые купились ученые медики, о том, что евреи, пострадавшие в годы войны от нацизма, начали служить американским фашистам.
В некоторых выступлениях ударение делалось на то, что белорусские и американские "жиды" имели тесные связи еще до второй мировой войны. Мария Х., бухгалтер восстановительного поезда из Бреста, говорила, что жиды всегда поддерживали связь с Америкой. В пример она привела еврейский погром 1937 г., когда Западная Белоруссия входила в состав Польши. Тогда американские евреи возместили убытки жертвам погрома и построили жилье, а после войны под видом помощи они вербовали за доллары прислужников из евреев. Секретарь комитета комсомола Брестского педагогического института О. говорил, что 99% евреев, проживающих в СССР, ориентировались на США, надеясь, что американские империалисты создадут им условия для занятия частной собственностью. Поэтому за доллары евреи готовы творить самые гнусные дела. Домохозяйка Елена Б. из Гродно сказала, что она давно знает «еврейскую нацию», которая ненавидит русских, считает их ничтожными людьми и поэтому неудивительно, что они связались с американцами. Студентка Пинского учительского института Варвара В. потребовала принять самые строгие меры к шпионам, чтобы они в дальнейшем "не гадили нашу русскую землю". Железнодорожник Геннадий Н. подчеркивал, что агенты американской разведки забрались в самое сердце советской страны, а Валентина В., работница фабрики им. Дзержинского из Минска недоумевала, почему "эту банду" раскрыли так поздно, ведь в Москве знали, что евреи связаны с Америкой, получали оттуда письма и посылки, что к хорошему не ведет. Она предложила уменьшить до предела эти связи. Электрик Минского тонкосуконного комбината Кондратий Д. пошел еще дальше, заявив, что в случае войны Советского Союза с Соединенными Штатами Америки евреи станут "первыми предателями родины".
Ряд выступавших увязывал тему шпионажа с результатами второй мировой войны, когда бывшие союзники по борьбе с нацизмом стали противниками. На Минском автомобильном заводе говорили, что империалисты напрасно полагали будто после окончания войны Советский Союз ослабеет, наоборот, он вышел обновленным и более сильным. Испугавшись могущества СССР, они решили подорвать его путем вербовки предателей, которые начали убивать советских людей. В гальваническом цехе Минского мотовелозавода заявляли, что люди не забыли старую войну, а шпионы хотели навязать новую, принести горе и страдание: "Американские и английские заправилы должны знать, что советская родина сильна, она будет цвести и крепнуть". По-своему оценили события в Москве на Минском автомобильном заводе, где подчеркивали, что связь с Америкой "страшнее бактериологической войны в Корее".
Чрезвычайно актуальной стала тема бдительности, подсказанная средствами массовой информации. Основные газеты и журналы Белоруссии поместили статьи корреспондентов Правды Б. Плотникова и А. Липатова "Ротозеи - пособники врага" и Н. Козева "О революционной бдительности". Наряду с ними, появились местные импровизации. Брестская Заря познакомила читателей с записью беседы агитатора Г. Тарабчука на машинно-тракторной станции городского поселка Маларита озаглавленную «Быть бдительным», а Советская Белоруссия поместила без подписи - "За революционную бдительность во всем и везде". Подобные публикации носили откровенно пропагандистский характер, призывали укреплять советскую разведку и карательные органы, соблюдать государственную тайну и проявлять политическую бдительность. Отсутствие фактического материала и бездоказательность, по мнению организаторов кампании, должны были заменить высокий ранг их авторов. Со статьей "Бдительность - драгоценное качество советских патриотов" выступил министр юстиции РСФСР В. Беляев, а председатель Верховного Суда БССР Е. Болдырев - со статьей "Бдительность - наше оружие".
Партийные комитеты республики внимательно следили, как развиваются события и сообщали руководству республики о настроениях людей. Заведующий отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов Бобруйского ОК КПБ Чулицкий писал в Центральный Комитет КПБ о том, что население области делает правильный вывод о необходимости повышения политической бдительности на всех участках работы, о происках империалистов и покончить с самоуспокоенностью. Работник отдела кадров Брестского отделения Белорусской железной дороги Федорцов заявлял, что коммунисты ослабили бдительность и сами виноваты в случившимся. Начальник политического отдела железной дороги Устинов приводил слова машиниста поезда Ильи К. о том, что в ответ на злодеяния американских наймитов необходимо быть всегда начеку как на работе, так и в быту. Секретарь Гродненского ОК КПБ Королев цитировал Ульяну Б. из колхоза им. Ворошилова о том, что пусть "проклятые отравители" знают, советские люди не утратят бдительности и не позволят мешать своему счастливому труду. Анатолий Х, слесарь артели им. Крупской, удивлялся: "Сколько лет вредила эта группа врачей, а мы и не видели - всем нам нужно быть бдительными и помогать органам выявлять таких негодяев".
С другой стороны, сообщалось об упреках в адрес работников Министерства государственной безопасности, которое не раскрыло "заговор" своевременно. В Минске об этом говорили на тракторном заводе электросварщик Андрей К., секретарь парторганизации инструментального цеха Дмитрий С. и начальник кузнечного цеха Василий П. На автомобильном и велосипедном заводах задавались вопросом о том, что могло случиться, если бы органы МГБ раскрыли заговор врачей не в 1953 г., а через пять лет? В Бресте старший стрелочник железной дороги Петр Л. сокрушался, что органы безопасности недостаточно бдительны и слабо еще контролируют работу отдельных людей.
Власти постарались использовать тему бдительности максимально вплоть до призывов (негласно через доверенных лиц) для повышения производительности труда. Комбайнер Брагинской машинно-тракторной станции Максим С. призывал в ответ на «наглые действия наемных убийц» еще честнее трудиться на благо родины и выполнить задачи, поставленные ХIХ съездом КПСС. Работник городской типографии в Бресте Н. Князев требовал мобилизовать усилия на выполнение плановых заданий и достойно встретить день выборов в местные Советы в марте 1953 г. На Мозырском городском промышленном комбинате рабочие обязались честно трудиться и повысить производительность труда на 150%, а отдельные работники пообещали выполнять ежедневные нормы на 200%. Токарь из Молодечно Е. Полякович заявил, что берет обязательство выполнять дневные задания на 150 - 160% и призвал следовать его примеру. В Полесской области колхозник хозяйства "Первомайск" А. Давыдовский говорил о необходимости повседневно укреплять родной колхоз, а Ольга Туровец из колхоза "Мичуринец" Петриковского района, заявила, что «назло врагам и во славу родины», она обязуется от каждой свиноматки вырастить за год по 14 поросят. По её мнению, это должно было внести вклад в повышение экономического и жизненного уровня трудящихся и укрепить могущество родины.
Неблагодарность за спасение в годы войны
Одним из главных обвинений евреев в нелояльности режиму стали последствия Катастрофы. Евреев винили, что в годы войны они были пассивны и не принимали участия в сопротивлении врагу, а после победы забыли о роли советского государства, спасшего их от полного уничтожения. Евреев упрекали, что они не ценили доброго отношения советской власти, забывали о бедственном положении евреев в капиталистических странах и т. д. На обойной фабрике в Минске говорили, что героический русский народ вынес на своих плечах тяготы и невзгоды Великой Отечественной войны, а евреи в это время были в тылу и наживали капитал, обманывали, обмеривали, обвешивали рабочих и пытались губить советских руководителей. В пример приводился А. Лапидус, который "отсиживался в кустах", а потом стал заведующим финансово-хозяйственным сектором Минского ОК КПБ. Помощник мастера обойной фабрики Устин Х. добавлял, что "евреи воевали в Ташкенте".
О том, что евреи скомпрометировали себя во время войны и после её окончания говорили в Витебском педагогическом институте и строительном поезде. В Гродно жена офицера Советской Армии домохозяйка Ольга Ш., услышав Сообщение ТАСС по радио, возмущалась, что евреи в годы войны укрывались в тылу, не вели активной борьбы с фашизмом, а теперь творят свои чудовищные преступлении. Гавриил А. из колхоза им. Молотова Витебского района говорил, что евреи забыли, как с ними обращались немцы, а токарь авторемонтных мастерских из Мозыря Кирилл. Д. продолжал, что "наймиты", погубившие Жданова и Щербакова - хуже «фашистских зверей».
Уборщица гальванического цеха на мотовелозаводе Минска Зинаида Б. сожалела, что в годы войны немцы евреев "не дорезали". Рабочий конвейера на Минском заводе металлических конструкций Владимир П. признавался, что после разоблачения «врачей-отравителей» стало ясно, что по жестокости и вероломству евреи превзошли нацистов, которые в годы войны уничтожали советских людей в лагерях смерти Освенцим и Майданек.
В 1953 г. власти с большим предубеждением относились к людям, находившимся в годы войны на временно оккупированной территории. Во внимание не принималось, что белорусы и русские, в отличии от евреев, не подвергались преследованию нацистов по расовому признаку. Сам факт спасения евреев в условиях оккупации рождал подозрения в сотрудничестве с врагом. На этом основании евреи были причислены к числу сомнительных элементов, "засорявших" учреждения, учебные заведения и предприятия. В феврале и марте 1953 г. Гродненский ОК КПБ сообщал в Минск, что городской отдел народного образования "до невозможности" запустил учет педагогических кадров. В качестве примера приводились супруги Соломон и Бузя Жуковские. У Соломона, который в 1941-1943 гг. находился в гетто, не сохранилось документов об образовании, а свидетельских показаний земляков о его работе в местной школе с 1923 по 1939 г. оказалось недостаточно. На этом основании его отстранили от преподавания общественных дисциплин в школе. Основанием для недоверия к Бузе Семеновне стало её пребывание в течение двух лет в Германии - в концлагере. Начальнику планового отдела литейно-механического завода Вайнштейн поставили в вину, что в 1941-1943 гг. она находилась в гетто, а затем была вывезена в Германию, где до 1945 г. "работала на немцев"; якобы, за игнорирование партийных решений был уволен директор фабрики пианино в Борисове Абрам Жлобин.
В Могилеве городской комитет партии исключил из кандидатов в члены КПСС бухгалтера областного управления розничной торговли Любовь Гарелик за сокрытие судимости и антисоветскую пропаганду. В решении об этом говорилось, что еще в 1941 г. Гарелик была осуждена народным судом на полтора года заключения и двум годам поражения в правах за рассказанный антисоветский анекдот. В 1942 г. её освободили досрочно в связи с заявлением добровольно отправиться на фронт. Будучи в армии, Люба была ранена и контужена, а в 1945 г. при вступлении в партию, скрыла судимость. В 1953 г. об этом вспомнили и исключили Гарелик из партии за "неискренность". Подобные примеры "засоренности" руководящих кадров и материально-ответственных лиц в 1953 г. приводились по Свислочскому, Берестовицкому, Желудокскому и Щучинскому районах а также на заводе сельскохозяйственного машиностроения в Лиде и на чугунно-литейном заводе в Волковыске и других местах.
В связи с "делом врачей" страдали не только евреи. Сына доктора медицинских наук, профессора Лазаря Ситермана, убитого нацистами, Яшу Этингера, увела из Минского гетто его няня, белоруска Мария Петровна Хорецкая. Русский врач Владысик помог ей вписать Яшу в свой паспорт. В 1953 г. Якова Яковлевича Этингера арестовали, при этом следователь сказал, что спастись "просто так" из гетто было нельзя, значит нянька служила в полиции, за что Марию Хорецкую тоже арестовали. Подозрения властей усиливались, когда некоторые евреи устанавливали связи с родственниками за границей. Огласку получил случай увольнения в феврале 1953 г. старшего лаборанта кафедры госпитальной хирургии Минского медицинского института Софьи Мостовой (Гольдштейн). Основанием послужила история, начавшаяся летом 1944 г. Софья получила посылку от еврейской организации "Folk Orden" из Бруклина, направленной через "Russian Relief". Она написала благодарственное письмо и просила разыскать ее тетю Иду Миллер. Письмо попало в газету Утро свободы и родные нашли друг друга. Несмотря на то, что в корреспонденции из Соединенных Штатов говорилось о благодарности Иды Миллер советским властям за спасение евреев в годы второй мировой войны, предоставление им возможности получить образование и другой помощи, переписка Мостовой-Гольдштейн была признана "враждебной деятельностью".
Предложения о наказании виновных
Неотъемлемой частью большинства выступлений были требования наказать виновных. Они не отличались разнообразием и подавались в форме просьб, обращений и требований «трудящихся» к властям воздать виновным по заслугам. Значительная часть выступавших видела выход в изоляции евреев и депортации в отдаленные районы страны или за её пределы. По этому поводу высказывались самые разные предложения. Одни говорили, что евреи следует направить в Биробиджан, где необходимо образовать закрытую (курсив наш - Л.С.) еврейскую республику. Другие считали, что евреев нужно поселить на отдельном острове и заставить там трудиться. Третьи - что евреи неисправимы и лучшим решением проблемы будет депортация на Ближний Восток. Подобные заявления оглашались публично в самых широких аудиториях - колхозах, промышленных предприятиях, государственных учреждениях, учебных заведениях БССР. На Бобруйском лесокомбинате отмечали, что правительство предложило евреям Биробиджан, но не приняло мер, чтобы они там жили. Евреи отказались и поселились в Москве, Ленинграде, Минске, Бобруйске и других промышленных и культурных центрах, что стало нетерпимым. В колхозе им. Кирова Витебской области говорили, что всех евреев нужно собрать на определенной территории, где бы они жили и обманывали друг друга. С ними соглашались сборщики Минского завода металлических конструкций: "согнать" в одно место и образовать запретную зону под названием "еврейской республики". Директор СШ № 2 Гродно А. Акулич уточнял, что евреи заслуживают высылки в отдаленные районы СССР подобно крымским татарам и поволжским немцам, которые были изменниками в годы войны, а в Доме народного творчества Гродно говорили, что поскольку евреи хотели отторгнуть от Советского Союза Крым, то все они заслуживают выселения в Нарымский край. Рабочая Минской обойной фабрики В. Янковская предлагала всех оставшихся в СССР евреев изолировать на отдельном острове, а секретарь парторганизации завода "Двигатель революции" в Гомеле Е.Назаренко уточнял, что таким местом для "пройдох-евреев" должна стать Земля Франца-Иосифа в Северном Ледовитом океане.
Другая, меньшая по своему числу группа выступавших, доказывала, что евреев необходимо выдворить за пределы Советского Союза. Домохозяйка Елена Б. из Гродно говорила, что евреи мешают развитию советского общества и от них необходимо избавиться путем депортации. В Бресте работники железной дороги считали, что евреям место только в Палестине , а на галантерейном комбинате им. Фрунзе в Минске, что "если бы руководители коммунистической партии и правительства знали настроение рабочего класса, то они давно бы изгнали всех евреев в Палестину".
Многие из выступавших требовали смертной казни и даже уточняли форму исполнения приговора - расстрел или повешение. На Бобруйском лесокомбинате говорили, что суд должен со всей строгостью закона наказать врачей-вредителей, ни одного из них не оставив в живых. Мария Т., старшая прачка жилищно-коммунальной конторы Минска, требовала "от имени матерей, потерявших в годы войны своих мужей и детей" казнить врачей-предателей через повешение и выражала надежду, что Правительство СССР в этом не откажет. Шофер из Минска Леонид Ш. говорил, что русский медведь все терпит, но придет время, когда он поднимет свою могучую лапу и уничтожит всех врагов народа; лекальщик тонкосуконного комбината Алексей М. требовал предать врачей-отравителей "самой позорной и мучительной смерти".
Ряд выступлений отличался кровожадностью и садизмом. Заведующий базой отдела рабочего снабжения Белорусской железной дороги Емельян Г. считал, что расстрелять "гадов" мало, им нужно избрать самую жестокую кару. В Гродно учащийся заочной средней школы Петр И. предлагал линчевать евреев, а врач Серафима С. и пенсионерка Мария К. - что если бы им разрешили, то они задушили бы «этих жидов» собственными руками.101 В Минске мастер-контролер мотовелозавода Гавриил О. требовал "резать их на куски" евреев. На заводе металлоконструкций электросварщик Петр З. предлагал запереть железную клетку, «как обезьян», морить голодом и издеваться до тех пор, пока они будут живы. Бухгалтер Поликарп М. считал, что с "отравителями" поступать нужно так, как излечивались в старину от фурункулов - выжигать каленым железом. Экскаваторщик Алексей Ф. предлагал поломать врагам руки и ноги, а только потом казнить. С ним не соглашался рабочий-сборщик Николай С., который говорил, что советские люди не мучители и предлагал просто сделать в головах «маленькие дырочки». Другие рабочие этого предприятия считали, что следует не ограничиваться казнью врачей, а подвергнуть репрессиям их родственников. Слесарь Тихон М. был еще более категоричен – «стереть с лица земли семьи предателей родины».102
конец 1 части
|
|
|
