|
|
Дело
№ 97
Минский
КГБ против офицеров - евреев
|
 В
этом деле рано пока ставить точку. Потому что справедливость полностью
еще не восторжествовала. Из трех офицеров - евреев, которых поглотила
кагэбистская машина, двое уже в списках живых не значатся.
Подполковник Наум Мордухович Альшанский, полковники Ефим Аронович
Давидович и Лев Петрович Овсищер честно сражались на фронтах Второй
мировой войны. На фронте редко обращают внимание на национальную принадлежность,
а потому возникает иллюзия, что и для командования человеческие качества
ни как не связаны с национальностью. Однако...
1.
Графу “национальность” в офицерских и солдатских формулярах взгляд
политотдельца или особиста не пропускал. А как же иначе? Если бы учет
не вели и дело на самотек поставили, то евреи и вправду по наградам
коренные нации перещеголяли бы. От разных инстанций награды зависели.
И не всегда там сиживали одни только откровенные антисемиты. Но против
указаний сверху, пусть даже негласных, редко кто выступать отваживался.
Сын Наума Альшанского, Михаил, проживающий ныне с семьей в Ришон Ле
Ционе, рассказал мне со слов своего отца, эпизод из его военной эпопеи.
Весной 1944 года 74-я гвардейская стрелковая дивизия неожиданным маневром
заняла небольшой румынский город. Немало повидавший до того дня Н.
Альшанский испытал потрясение, когда один из захваченных грузовиков
оказался доверху набитым мылом, на котором было вытеснено «из чистого
еврейского жира». Ублюдками были не только те кто производил такое
мыло. Несомненными ублюдками были и те, кто пользовался таким мылом.
Если бы сослуживцы Н. Альшанского не испытали тогда шок от увиденного
“человеческого мыла”, то можно было бы считать, что расчет Гитлера
на человеческую подлость оправдался. Однако, как заметил немецкому
офицеру пошедший на смерть со своими воспитанниками, еврейскими детьми,
незабвенный Януш Корчак: “Не все люди мерзавцы”. Человеческое мыло
захоронили в братской могиле. А когда офицер-еврей вызвался читать
кадиш, ему никто не препятствовал. Более того, в траурной церемонии
участвовали не только евреи.
2.
Обидно, что после самой кровопролитной в истории человечества войны
страна, разгромившая сильнейшую в мире немецкую армию, антисемитизм,
в том числе и собственный, победить ,не смогла. На пространстве бывшего
СССР провозглашалось
создание новой общности людей советского народа. Но для евреев в этом
народе равноправное место не предусматривалось. Нас даже не считали
нацией. Согласно партийному раскладу, мы подходили лишь под категорию
национальности, и нередко именовали нас совсем странно, «лицами еврейской
национальности». В Советском Союзе слово “еврей” превратилось в бранное.
 Н.
Альшанский, Е.Давидович и Л. Овсищер долгое время находились на действительной
военной службе, занимая должности старших офицеров. Как только они
выказали желание перебраться в Израиль, власти запустили кагэбистскую
машину,
которая попыталась инкриминировать им ни много, ни мало как измену
родине. По этой статье до сих пор дают “вышку’; то бишь расстрел.
Но с “изменой” ничего не вышло. Не нашлось не то что фактов – фактиков,
которые можно было бы подтасовать и состряпать дело. Пришлось кагэбэшникам
подыскивать статью рангом пониже.
Понятное дело, без стукачей и провокаторов не обошлось. К сожалению,
в советские времена провокаторами иногда выступали и евреи.
...Много лет назад в Железноводске - одном из курортных городков Кавказских
Минеральных Вод - мне довелось познакомиться с весьма интересным человеком,
Виктором Михайловичем Василенко. Доктор искусствоведения и поэт, Виктор
Михайлович был арестован по ложному обвинению в середине 40-х годов
и более десяти лет провел в местах не столь отдаленных. Он рассказывал
мне, что его сокамерником, а потом и однолагерником, был известный
еврейский поэт Шмуэль Галкин. В. М. Василенко остался в моей памяти
интересным рассказчиком, но более всего мне запомнилось такая его
сентенция: «Среди евреев я никогда не встречал стукачей»
Ах, каким
милейшим человеком был Виктор Михайлович! Пусть светла будет его память,
но если бы так, как он считал, было в действительности, все антисемиты
просто полопались бы от зависти, а человеческая история сложилась
бы совершенно иначе.
...В Советском Союзе только синагога оставалась единственным легальным
местом, так или иначе объединявшим евреев. Объединяло даже не самое
здание синагоги, ибо неверующие евреи редко туда заходили, а, так
сказать, около-синагогальное пространство – дворики, близлежащие улицы
и закоулки. Именно там евреи, надеясь, что уши есть только у стен,
обменивались информацией об Израиле. Разумеется, так рассуждали люди,
не знакомые с повадками советских репрессивных органов. Те/ кто наивностью
не страдал, отдавали себе отчет в том/ что синагога и окрестности
излюбленное место для чекистских провокаций. Но, кроме синагоги/ в
Советском Союзе не существовало других, “еврейских точек”. Выбора
не было. К синагоге тянулись все, кто хотел узнать “живые” новости
из Израиля.
3.
У минской синагоги провокаторствовал некто Александр У. Инженер по
основной профессии, он околачивался возле синагоги с неизменным портфелем.
Выступал в роли еврея-интеллигента,, сорвавшегося с работы, чтобы
пообщаться со своими соплеменниками, разузнать новости из Израиля.
Портфель у него был с “секретом”, внутри был встроен магнитофон. Ясно,
кто, снабдил его портфелем с “секретом”. Стукачество его дорого обходилось
тем, кто считал для себя зазорным скрывать свои сионистские взгляды.
Немало евреев проклинало его. А у проклятия есть сила. Несомненная!
Иногда проклятья пробуждают совесть у тех, кто, казалось, давно ее
потерял. Сегодня уже никто точено не скажет, почему в начале 70-х
годов, этот агент минского КГБ покончил с собой. Может быть, совесть
замучила?
О тех,
кто принимал решение репатриироваться, говорили так: «Они принимают
фураин” Идишское “фур а ин” (“ехать туда”) звучало как название лекарства.
Шутка, конечно. Но решение покинуть пределы Советского Союза на шутку
походило мало... Оно грозило последствиями.
Что делали те, кто собирался на свою историческую родину, в Израиль?
Правильно, учили иврит. А что делали с теми, кто собирался в Израиль,
власть предержащие? Прорабатывали на собраниях и с треском вышвыривали
с работы или из учебных заведений.
Бывшие военные Н. Альшанский, Е. Давидович и Л. Овсищер, что называется,
сориентировались на месте и нашли преподавателя иврита. Им стал 80-летний
Шмайя Горелик, обучавшийся ивриту по полной программе еще в царские
времена.
КГБ, разумеется, не дремал. Увольнений с работы конторе глубокого
бурения показалось мало. Начались слежки, угрозы, провокации, обыски.
Однажды у Наума Альшанского нашли кортик. Конфисковали. Стали угрожать
судом, хотя кортик часть парадной военной формы и на право его ношения
у Н. Альшанского были соответствующие документы. И все-таки сверхбдительные
органы на всякий случай открыли “дело № 97”... Причем не только против
Альшанского, но и, за компанию,
против Давидовича и Овсищера. Это дело вошло в историю сионистского
движения “дело трех евреев-полковников, один из троицы Альшанский
носил только подполковничьи погоны.
В Советском Союзе «дела» которые велись в известной “конторе» подследственных
до добра никогда не доводили. Сроком пахло всегда. Нередко грозила
и вышка”. Евреи, стремившиеся уехать в Израиль и “попавшие на промокашку”
органов, не могли рассчитывать на снисхождение. Прежде всего власти
стремились сломить этих людей морально, чтобы продемонстрировать другим
евреям, как небезопасно даже думать о переезде на историческую родину.
Для этого “контора” готова была использовать любые средства. И перво-наперво
- издевательство, которым подвергались не только Альшанский, Давидов
и Овсищер, но и члены их семей. Огромная репрессивная машина КГБ обрушилась
на людей всю свою мощь только потом, что они пожелали жить в другой
стране. Что же было делать этим людям?
...Вспоминается прекрасный советский фильм “Отец солдата” с Серго
Закариадзе в главной роли. Однажды утром группу солдат - окруженцев,
среди которых был и герой С. Закариадзе, разбудил истошный крик: “Немцы!”.
Выбежав на улицу, “отец солдата” увидел подростка верхом на лошади,
продолжавшего кричать: “Немцы.’” Вместе с другими разбуженными солдатами
герой Закариадзе побежал... Однако сзади тот же вопль: “Там немцы.
” Побежали в другую сторону... Опять крик. “Там немцы.’” Тогда “отец
солдата” остановился и, обращаясь как бы к самом себе, стал спрашивать:
«Куда бежать? Там немцы… Там немцы…» Образно говоря примерно в такой
же ситуации оказались в начале 70-х годов в Минске фронтовики, герои
Великой Отечественной войны Альшанский, Давидович и Овсищер. “Органы”
обложили их со всех сторон. Бежать было некуда. Решили написать письмо
в высокую инстанцию.
В Советском Союзе письма в высокие инстанции - особый жанр отношений
простого советского человека с властью. На письма обычно реагировали.
Однако по сути вопроса ответа можно было не дождаться. Похоже, письма
до конца не дочитывались или читались, так сказать, по диагонали...
Тем не менее к одному виду писем власть относилась очень внимательно
- к доносам. По ним, как правило, следовало немедленное принятие мер.
Не гнушались сажать не только тех, на кого писали, но и тех, кто писал.
Если в письме критиковался “самый справедливый общественный - строй”,
или “государство рабочих и крестьян”, или, к примеру, “ленинская национальная
политика”, автор такого письма тут же объявлялся пасквилянтом и вполне
мог загреметь в места заключения.
Кому могли написать, жалуясь на несправедливость властей, евреи-отказники,
фронтовики, еще недавно числившиеся в рядах Вооруженных Сил Советского
Союза? Министру обороны? Смешно, ведь именно его приказом они были
лишены воинских званий и пенсий. Так, Н. М. Альшанский в одночасье
превратился из подполковника в рядового и лишился заслуженной пенсии
в 180 рублей. Однако ему не начислили и солдатскую сорокарублевую
пенсию, потому что ее давали участникам войны, достигшим 60-летнего
возраста. Таким образом, Наум Альшанский остался без средств к существованию.
Писать генеральному секретарю ЦК КПСС и председателю Президиума Верховного
Совета СССР Л. И. Брежневу было заведомо бесполезно. Во-первых, в
те времена местная белорусская власть действовала от имени центральных
московских властей. Во-вторых, именно в Москве, на ступеньках приемной
Президиума Верховного Совета Союза СССР Н. Альшанский, Е. Давидович
и Л. Овсищер были арестованы и под охраной препровождены в Минск.
И, в-третьих, в конце 1967 года того же Н. Альшанского исключили из
партии. За что? А за то, что собирал деньги на памятник евреям родного
местечка Щедрин Бобруйского района Минской области.
И в самом
деле, кто давал право евреям устанавливать памятники на могилах зверски
замученных своих соплеменников!? Пусть даже в этих могилах лежат останки
родителей, братьев, сестер и других родственников тех людей, кто эти
памятники желал поставить. За свой счет, а не за государственный!
Так к кому же могли обратиться минские евреи-отказники? На мой взгляд,
для своих писем они выбрали верный адрес - Юрия Жукова.
4.
Юрий Александрович Жуков личность весьма примечательная. Член ЦК КПСС,
депутат Верховного Совета Союза ССР, он рядился в тогу коммуниста
западного образца, которые в силу сурового политического климата никогда
не приживались в Стране Советов. Весьма осведомленный журналист Аркадий
Ваксберг в книге “Лиля Брик”, повествующей о любимой женщине Владимира
Маяковского, называет Юрия Жукова который в 60-70 годах считался «ведущим
работником» газеты «Правда», человеком «сусловской команды” и “одним
из самых непримиримых борцов за “непорочную чистоту” партийной идеологии”.
Это он, Юрий Жуков, обращался в ЦК КПСС с доносом на Лилю Брик, выражая
“удивление фактом публикации переписки Маяковского и Лили”, которая
могла быть использована “враждебной иностранной пропагандой”. В “секретном
письме” в тот же ЦК КПСС из Парижа, где Ю.Жуков одно время состоял
собкором “Правды”, он доносил даже на членов ЦК “братской французской
компартии”. В частности, немало чернил истратил Ю.Жуков, строча пасквили
на видного французского писателя-коммуниста Луи Арагона.
Ю.А.Жуков обладал немалыми связями, а отсюда и немалыми возможностями.
Тем не менее офицеры-отказники из Минска писали Жукову не потому,
что надеялись на его помощь. В письмах Жукову ставились вопросы, отвечая
на которые он вынужден был бы неминуемо разоблачать антисемитскую
политику советского государства. В ответных письмах
Жуков беззастенчиво лгал, передергивал факты, а для пущей объективности
впадал в ханжескую патетику. От писем “ведущего работника “Правды”
за версту несло цинизмом, ибо вместо того чтобы помочь, он откровенно
морочил людям голову. И наоборот, письма Н. Альшанского, Е.Давидовича
и Л. Овсищера образец мужества и достоинства людей, желавших оставаться
евреями в эпоху всевластия государственного советского антисемитизма.
29 октября 1973 года офицеры пишут на имя главного редактора газеты
“Правда” М.В.Зимянина и политического обозревателя Ю.Жукова письмо,
предлагая для “восстановления законных прав арабского народа Палестины...
расселить 600-800 тысяч палестинских беженцев на территории двадцати
арабских стран, которая в 400 раз превышает территорию Израиля...”.
Авторы письма просят сообщить, каково мнение “Правды” по этому вопросу.
В ответном письме, подписанном Ю.Жуковым, поставленный вопрос игнорируется.
В соответствии с традицией наступательной лживой большевистской пропаганды
он выдает такой перл. Оказывается, значительная часть евреев, бежавших
в Израиль из арабских стран, была внимание!—“вынуждена из-за зверских
преследований бежать из Израиля в 1967 году”. Чушь неимоверная! Вполне
в духе геббельсовской пропаганды... В одном из писем Ю.Жукову сообщают,
что Минск стал “городом, где людей убивают за то, что они евреи”.
В Минске “издаются антисемитские стихи и сочинения Максима Лужанина,
Владимира Бегуна и других, открыто призывающих к еврейским погромам
и уничтожению Государства Израиль”. Более того, откровенный антисемит
М.Лужанин занял весьма значительный государственный пост, возглавив
юридическую комиссию Верховного Совета Белорусской ССР. Разнузданная
антисемитская пропаганда сделала свое черное дело. По антисемитским
мотивам в Минске были убиты 16-летний Гриша Туник, доктор физико-математических
наук, профессор Перельман, известный уролог профессор Михельсон. Но
Ю. Жуков не верит очевидным фактам. Он твердит свое. «Отрешитесь от
ложной защиты сионизма. Перестаньте исходить из того, будто бы нынешний
Израиль миролюбивое и ни в чем не повинное государство»
Ю.Жуков
старательно играет роль добренького дяди, стремящегося наставить на
путь истинный неразумных детишек, когда, обращаясь к Н. Альшанскому,
с немалой долей патетики пишет: “Мы с Вами незнакомы, но я не могу
быть равнодушным к Вашей судьбе, потому что Вы советский человек,
и мне было бы больно, если бы вы, мой соотечественник, предпочли нашей
родине черствую и агрессивную страну Израиля, живущую по законам капитализма”.
Интересно, какую страну предпочел бы сегодня Юрий Жуков, доживи он
до наших дней? Ведь Советский Союз рухнул, а страны, образовавшиеся
на его руинах, живут по законам такого капитализма, который в цивилизованном
мире зовется диким...
Минские офицеры-отказники оказались провидцами, когда в одном из писем
Ю.Жукову привели слова тогдашнего министра иностранных дел Румынии,
члена ЦК РКП К. Мэнеску: “В самом маленьком кибуце Израиля больше
социализма, чем во всем Египте”.
В последнем письме к Ю.Жукову, датированном 31 января 1975 года, минские
офицеры-отказники призвали его “отрешиться от лжи и начать жить правдой.
Тогда, может быть, история вам простит многое, в том числе и активное
участие в кампании травли древнего народа, стоявшего у колыбели цивилизации.»
Однако отрешиться от лжи, ханжества и лицемерия трудно, даже невозможно,
если вся жизнь была двурушничеством. Сомнительно, что Юрий Александрович
Жуков ушел в мир иной с раскаянием на устах.
Только в марте 1975 года Наум Альшанский вместе с семьей добрался
до Эрец-Исраэль. Ефим Аронович Давидович, замученный допросами и издевательствами,
не дожил до того благостного дня. Он умер в Минске накануне отъезда.
Его тело было перевезено в Иерусалим и с воинскими почестями захоронено
на Масличной горе.
По приезде в Израиль Наум Альшанский стал организатором Союза ветеранов
Второй мировой войны и вскоре был избран его председателем. Он скончался
15 февраля 1991 года от опухоли мозга. Льва Петровича Овсищера задержали
в Советском Союзе еще на 12 лет. Только после смерти своей первой
жены, переехав в Москву, он смог в 1987 году совершить долгожданную
алию.
...Нобелевскому лауреату писателю Эли Вязелю, который прошел через
ужасы немецких концлагерей, принадлежит такая фраза: “Время изменилось,
но антисемитизм остался прежним”. Действительно, антисемитская зараза
выветривается с трудом. И хотя в сегодняшней Беларуси вполне легально
можно поднимать голос в защиту еврейского государства, а отъезжающим
в Израиль не чинят препятствий, говорить о полной победе над антисемитизмом
на белорусской земле еще рано.
Именующий
себя профессором-политологом некто А. Малашко не стесняется нести
откровенный бред о геноциде евреями славянских народов. А профессор
Белорусского лингвистического института Валентин Акулов выдумал некую
“черную родословную сынов израилевых” и пишет подлейшие статьи на
темы, как он называет, “освенцимской лжи”. В.Акулов разъясняет читателям,
которых он считает одурманенными евреями-златоустами, что “Троцкий,
Каменев, Литвинов брали себе псевдонимы, чтобы вологодский или брянский
мужик думал, что у него русское правительство, и пахал на них, и воевал
за них”.
Виктор
Иванович Бовш, доктор философских наук, заведующий отделом и председатель
Научного совета Института философии Национальной академии наук Республики
Беларусь, в свое время активно участвовал в травле ныне покойного
Алеся Адамовича и вынужденного эмигрировать Василя Быкова. Немало
стараний приложил В. Бовш, чтобы стереть из памяти белорусов имя их
великого земляка художника Марка Шагала. В одной из своих недавних
статей, опубликованных в “Евразийском вестнике”, он пытается затушевать
опасность международного терроризма и иронизирует над решимостью тех,
кто пытается терроризм уничтожить.
В Минске в открытую распространяются такие антисемитские газетенки
как “Славянский набат”, “Личность”, “Дуэль”, “Знамя юности”, “Белорусская
Нива”. И это не полный перечень антисемитской периодики.
Среди святых, почитаемых православными белорусами, есть ребенок, канонизированный
церковью. Его имя Гавриил Белостокский. Уже более трех веков гуляет
по антисемитским изданиям “утка”, согласно которой 11 апреля 1690
года еврей Шутко убил 6-летнего Гавриила, чтобы воспользоваться его
кровью в ритуальных целях. В XXI веке этот кровавый навет вновь в
почете у белорусских антисемитов. Издающееся в Минске “Церковное слово”
рассказывает, как о несомненных фактах, не только о “деле Шутко”,
но и о “деле Бейлиса”, организованном черносотенцами и царским правительством
в Киеве в 1913 году. Поразительно, но “Церковное слово” даже не упоминает
о том, что суд присяжных полностью оправдал - М.Бейлиса, а следователи
нашли истинных убийц христианского мальчика Андрея Ющинского. Эта
газета требует издания массовым тиражом книги “Записки о ритуальных
убийствах”, принадлежащей перу этнографа и лексикографа, автора известного
“Толкового словаря живого великорусского языка” Владимира Даля, который,
к сожалению, прославился и как махровый антисемит.
В телевизионной программе “Сущность» которая прошла по Белорусскому
государственному телевидению вновь воскрешался лживый миф об употреблении
евреями крови христианских младенцев при выпечке мацы.
В столице Республики Беларусь вышел антисемитский пасквиль “Война
по законам подлости”. Игорь Гуковский в газете “Знамя юности” без
тени смущения публикует фотоколлаж, на котором изображен милиционер,
выметающий крыс, шаржированных под так называемую “типичную еврейскую
внешность”. Мало того, для пущей убедительности одной из крыс автор
подвесил портфель со звездой Давида. И эту пакость опубликовала газета
“Знамя юности”, претендующая на роль рупора подрастающего поколения!
Обидно, что, публикуя в неимоверных количествах антисемитскую муру,
ни одна белорусская газета не вспомнила полную мужества и трагизма
борьбу офицеров-евреев, жителей Минска, за право репатриации в Израиль.
А ведь “дело №97” еще не закончено. Справедливость требует, чтобы
Н. Альшанскому, Е.Давидовичу и Л. Овсищеру вернули воинские звания
и награды. Первым двум они могут быть возвращены посмертно, то есть
только номинально. Лев Овсищер, которому сейчас более 80 лет, проживает
в Иерусалиме. Справедливость должна быть восстановлена.
20.04.04
Автор - доктор философских и химических наук, профессор, собственный
корреспондент “Российской газеты”
на Ближнем Востоке Захар Гельман. Реховот. Израиль.
"Новости
недели" Тель Авив 2003. |
|
|
