САПОЖНИК ИЗ ВИЛЬНО
Меня очень заинтересовало письмо Александра Розенблюма с рассказом о Гирше Лекерте. Хочу поделиться и своими воспоминаниями. Я 1918 года рождения, и в моей памяти остались события тех лет, которые связаны с именем Лекерта. Мой отец, Лазарь Рытов, родился в 1872 году, в г. Игуменя Минской губернии (теперь г. Червень Минской области), в семье раввина, у которого было девять детей. Отец с детства приобщался к рисованию и, чтобы учиться мастерству, вместе с братом моей мамы Яковом Астраханом в 1898 году уехал учиться в Вильно. Там были частные ателье, в большинстве еврейских мастеров, которые осваивали живопись в Италии, Швейцарии, Греции. В 1903 году отец вернулся в Игуменю и открыл свою мастерскую живописи и фотографии. Вскоре он женился на моей маме. В то время Йгуменя была уездным городом, по переписи 1897 года там было 4573 жителя, из коих 2817 - евреи. Как и во всех городах и местечках черты оседлости, евреи занимались торговлей и ремеслом. Отец приучал нас к труду. Средний брат Борис окончил в 1937 году Витебское художественное училище, где в свое время учился Марк Шагал. После окончания училища брат работал в Минске, в театре оперы и балета, где оформлял декорации.
Отец любил нам рассказывать про Вильно, где прожил счастливые годы своей молодости, про его улицы и старинные улочки, площади и дома, про церкви, костелы, синагоги, про атмосферу, царившую в то время, когда мирно уживались люди разных национальностей - литовцы, поляки, белорусы, евреи, русские, украинцы, караимы. Это был открытый город для людей разных религий. Неизгладимое впечатление оставил Вильно у корифеев белорусской поэзии Янки Купа-лы и Якуба Коласа, польского поэта Адама Мицкевича, украинского классика Тараса Шевченко. Еврейский поэт Моше Кульбак посвятил городу поэму "Вильно". Наполеон, посетивший город, стоя перед церквушкой святой Елены, сложенной из кирпичей местной красной глины, поклонился и сказал: "Если бы мог, то поставил бы к себе на ладонь и забрал в Париж". В большой хоральной синагоге с превосходной акустикой пели выдающиеся хазаны со всего мира.
Разрушительные войны в Европе пощадили этот уникальный город. Вильно привлекал еврейскую молодежь, особенно из Белоруссии, Украины, из Прибалтики, которая стремилась к знаниям, мастерству, искусству.
В Вильно была большая прослойка рабочего класса. Как и во всей Российской империи, там случались вспышки недовольства произволом царских властей, возникали оппозиционные партии социалистов, большевиков, эсеров, еврейские партии "Ноэль ле-Цион", Бунд. Отец мой состоял в Бунде, они тайно собирались в пригородных лесах, где проводили собрания и митинги. Запомнился ему и Гирш Лекерт, временами приходивший на собрания организации. По словам отца, он был среднего роста, коренастый, немногословный, семьи не имел, работал в мастерской хозяина сапожником.
...Это было весной 1902 года К зданию Офицерского собрания подъехала карета. Когда генерал-губернатор Виленской губернии фон Валь вышел из кареты, раздался выстрел. Фон Валь был ранен. Лекерт не пытался бежать и тут же был схвачен. Так и осталось неизвестно, от кого именно Гирш Лекерт получил задание убить генерал-губернатора за издевательства над участниками первомайской демонстрации. Суд приговорил Лекерта к смертной казни через повешение. На окраине города был военный полигон, посредине установили виселицу. В вечернее время полигон был оцеплена жандармерией и военными, близко никого не подпускали, казнь можно было наблюдать только с крыш домов и деревьев. Отец тоже находился там. После казни тело Лекерта увезли в неизвестном направлении. Когда представители еврейской общественности обратились с просьбой выдать им тело, чтобы похоронить его по еврейскому обычаю, им отказали.
Уже на моей памяти в Минске на привокзальной площади было выбрано место для увековечения памяти Гирша Лекерта, тем более что привокзальная площадь имеет революционное прошлое: там по приказу губернатора Курпова в 1905 году был расстрелян митинг трудящихся Минска. В центре вокзальной площади был огорожен невысокой железной оградой круглый скверик, вокруг была проложена колея, по которой курсировала конка, в середине скверика был установлен четырехгранный пьедестал с бюстом Гирша Лекерта. На пьедестале под бюстом накладными буквами сделали надпись "Гирш Лекерт" без каких-либо подробностей. Вместе с бюстом пьедестал имел высоту приблизительно метра два. В скверике были посажены кусты. Довоенный Минск я знал хорошо, но не припомню, чтобы на площади Свободы был установлен памятник Лекерту, и не помню, чтобы хоть одна улица была названа его именем. В 1932 году, когда благоустраивали привокзальную площадь, скверик убрали, а вместе с ним и памятник, которого след простыл. В дальнейшем... известно, как сталинский режим вытравливал все еврейское из нашей жизни. Минчане называли "скверик Гирша Лекерта", когда нужно было назначить встречу.
В 1933 году я окончил семь классов еврейской школы. В учебниках имя Лекерта не упоминалось.
Сегодня мы живем на своей исторической родине. Наши дети и внуки должны знать, сколько страданий и лишений пережили их предки во имя их счастья на Земле Обетованной: эта борьба за выживание длилась веками, люди шли на эшафот ради великой цели - Гирш Лекерт, Фанни Каплан, Геся Гельфман, девушка-партизанка из Минска Маша Брускина... Печально, но факт, что в школьных программах Израиля не освещается героическое прошлое еврейского народа, многие дети не знают даже, что была Вторая мировая война, что в газовых камерах было уничтожено шесть миллионов евреев. Наше поколение постепенно уходит, и надо оставить нашим потомкам героическую и горькую правду в неспокойное время на нашей многострадальной земле.
Цадок РЫТОВ
19.09.2002/"Еврейский Камертон"/"Новости недели"
|
